Бревна для дома и бани доставлены. Скоро начнется великая стройка дауншифтинга
|
||||||
|
Вчера совершили вылазку к городу Бежецку (Тверская область), где заказывали срубы для бани и дома. Сделали хорошо, лес зрелый и качественный, в мае как закончится распутица начинаем великую стройку. Фото срубов, собранных в колодцы Ехал как обычно на маршрутке по Калужскому шоссе. Слева мелькали рекламные стенды (интересно, когда их уберут — вроде собирались?). И тут на одном крупными буквами — «Выборы под ключ». Вот это да! И что, правильно… что стесняться, все и так понятно. Можно и отрекламироваться. Успел кинуть еще один взгляд и подметил — не Выборы, а Заборы… но все равно занятно Вспоминая свой сон, до сих пор ощущаю на себе этот взгляд. Она смотрела немыми темными окнами, раскинув крылья главного корпуса. Вдоль забора с внешней стороны гуляют мамаши с колясками и чирикали птички. Телепорт незаметен и продолжается тропинкой, которая ведет к границе между первым этажом и затопленным подвалом. Удивительна чистота — как будто стерильность начала поддерживаться до того, как здесь должны были появиться пациенты. На этажах нет бутылок, пакетов и другого мусора. Видимо пришедшие сюда не рисковали оставлять здесь вещи, которые напоминали этому месту об обыденном мире и через которые память о больнице, которая тоскует о своих задержавшихся гостях, ворвется в их сознание. Хотя вначале кажется, что мы одни в этой бесконечной анфилиаде этажей и несбывшихся палат и операционных, она на самом деле обитаема. Постоянные пациенты обжили этот край и проводят тут свои сталкинговые игры. Богиня этого места — Главный врач вершит свое дело, изменяя прибывших и отправляя их на выписку уже не теми, кем они были раньше. Бывают и неудачные операции — на втором этаже был алтарь с неживыми цветами и надгробием, которое было сделано из файла с вложенной памятной запиской. Это предостережение тем, кто решился проникнуть за телепорт — людям города, которые застрахованы возможными и невозможными способами от природы и которые потеряли чутье на опасность. Если переступить через ниши, которые пропускают трубы, можно лететь все семь этажей. Испрашивая разрешения у Местной Богини — Главного врача и обещая вести себя хорошо, нужно принести маленькую жертву духам этого места, спрыснув бетонную крошку пола стаканчиком пива. На крыше весело растут деревья, вгрызаясь корнями в неживой бетон. Выплевывая очередную косточку вишни, подумалось — может когда нибудь на руинах, скрытых под буйной зеленью, будет цвести сакура. Спонтанная интерактивная сказка — старинная китайская притча и ее домысленное продолжение; разбавленные беспечностью и многими годами впереди. Ts: Знаешь сказку про крестьянина и лису? Roksi: нет незнаю Ts: Щас расскажу Roksi: давай Ts: Жил-был на окраине деревни крестьянин. Жил он со злой женой — она постоянно ругала его, не давала жить. Но он был спокойным терпеливым человеком Ts: Когда надо работал, когда уставал — отдыхал, и не ведал другой жизни Ts: В этом лесу жила рыжая лиса, и она была влюблена в него Roksi: и? Roksi: а он в нее? Roksi: )))) Roksi: еххехе Ts: Нет, он не знал о ее существовании Ts: Это была безответная любовь Ts: Вырастешь — поймешь ) Ts: Если повезет )) Заканчивается весна, слишком жаркая для того чтобы ее любить. Как будто устав от повторения самой себя, она решила подарить все тепло за оставшееся время. Теплом это даже трудно назвать — не ветерок полей и остывающего разворошенного стога, а жар топки паровоза и запаха нагретого железа. Зато завтра — лето. И паровоз уже будет по честному. Завтра, летом, уже можно начинать собираться. Встретимся у маленького ветхого здания вокзала (здание — это громкое слово, скорей всего это домик). Встретятся все, кто ждал этого времени. Мы будем собираться долго — целых три месяца. Когда наступит запах прелых листьев, все закинут свои выгоревшие рюкзаки в деревянные вагончики с облупившейся краской. И остывший паровозик помчит нас вперед — прямо в осень Недавно увидел интересный фильм, правда смотрел урывками, не до конца уловил сюжет, но осталось общее впечатление, которым спешу поделиться. Действие происходит в маленьком городке, где двухэтажные домики увитые плющом, со скрипящими деревянными полами и смешными печками. Время года — ранняя осень, когда опавшие листья еще не шуршат сильно под ногами, и женщина в сером пальто встречает своего соседа, который живет рядышком. В этом кино часто идет дождь, и герои почти ничего не говорят, а если и говорят, то совсем обыденные вещи, и кажется что оператор показывает не то место где все происходит, а чуть-чуть рядом, и показывает когда все уже произошло — с опозданием, или слишком рано. Соседа она знает очень давно, когда-то ходили в школу, после школы пути их разошлись.. Правда знакомая история? Это было лет 10 назад, когда маленький городок потрясла история с ограблением местного банка — дерзким и грамотным ограблением. Виновников не нашли, эта история долго давала пищу для пересудов, а потом забылась — ибо как можно долго помнить в городке, где практически все время идет дождь? Здороваясь на улице с соседом, после буквально пары фраз, она вдруг понимает что это не тот человек которым он кажется… Я пытаюсь вспомнить кинотеатр, где все это видел, пытался ухватить как остаток ускользающего сна, но не могу сказать, когда и где я видел этот фильм. Сейчас я ловлю себя на мысли, что он от начала и до конца существовал в только в моем собственном воображении — под звук дождя я разложил коробку со своими игрушками, где была женщина в сером пальто, бывший школьник и взломанный банк, которым он хотел удивить одноклассницу которую когда-то любил. Постройка Корабля обычно начинается с кухни, так рано, что кажется что Кухня существовала всегда. И часто на кухне эта стройка заканчивается. Привыкая к этому месту, где можно вкусно поесть, пообщаться с приятными собеседниками, забываешь о том, что на корабле можно лететь. Со временем содержимое кабины пилотов начинает казаться непонятным; проходит время и забывают вообще о ее существовании. Листая фотоальбом, благодаря изобретению цветной фотографии, хорошо различаешь две эпохи — до цветной печати и после. Переход состоялся буквально где-то в 87 году; и черно — белое жестко отсекает то, что можно назвать прошлой жизнью. Старые фотографии подкупают скупостью изобразительных средств, так мастера хайки доносят до зрителя свое ощущение мира. Те кто предпочитает туманы тропическому буйству красок, погружаются в этот мир фото, вспоминая картинки своего прошлого так, чтобы увидеть там самое главное. Цвет только отвлекает, информационно искажает сцену, заставляя взгляд обращать внимание на значащие детали. Любопытно, что цвета в стандартах цветного ТВ кодируются с существенно худшим разрешением, чем черно — белый цвет. Такое презрение к палитре было молчаливо проглочено перерабатывающим телематериалы сообществом, которое уже перестало различать суррогаты и Вещи. Визы нужны для государств, но лучше было назвать это царством или страной. Эту визу получают один только раз, зато она бессрочна. С другой стороны, ее дают не всем, но в этом нет большой печали, потому что если не знаешь, что такая страна есть на самом деле, то что с того? Есть много других приятных забот. Поэтому трудно объяснить, для чего она нужна, практически невозможно; зато кто был приглашен в это царство, бережно хранят ее, надеясь использовать еще раз, но никто не попадает туда дважды. Осознание невозможности второго раза возвращает нас к воспоминаниям о первом путешествии — насколько мы были беспечны, не исчерпав всех возможностей, не заглянув во все закоулки или более того — покинули эту загадочную страну раньше срока из-за какой-то ерунды или обиды. В том что первый раз — самый значимый, нет никакой тайны. Об этом кричат все путеводители. Но в силу того, что обычно виза случается в юную пору беспечности, когда кажется что твой путь — особенный и ни к чему слушать голоса прошлого — это путешествие получается не таким, каким бы хотелось видеть его впоследствии. Легенды рассказывают о счастливчиках, которым удалось остаться в этой стране навсегда. Мы ничего не знаем больше о них, и предполагаем что не представляем для них никакого интереса. Те кто вернулись оттуда, растворяются в общей массе, но при встрече всегда узнают друг друга — для этого даже не нужно прямых вопросов, взаимопонимание возникает сразу — «ты там тоже был, тогда все понимаешь». Они отмечены особенным знаком — в глазах еще жаркие но догорающие угли, и они одержимы — кажется что вернувшиеся пытаются оживить ушедшее прошлое, воспринимая окружающую жизнь как временную стоянку на окраинах царства первой любви, окруженного уже непроходимой преградой. |
||||||
Last comments